– Да-а! – снова в едином порыве взревела команда шхуны.
– Дождавшись, когда над гладью вод залива затихнет громовой раскат голосов нескольких десятков крепких, молодых парней, Стоян закончил:
– А теперь, каждый из вас распишется под Кодексом Защитника, которому вы все как один должны будете следовать в своей жизни на море, и пусть покарает гнев команды и презрение наших предков того человека, который ослушавшегося его. Да будет так! Боцман, подготовь перо, чернила и пусть все по очереди распишутся под текстом Кодекса, а потом повесь его на стену в кубрике, чтобы он был на всеобщем обозрении. Кто не умеет писать, – пусть ставит вместо своей подписи знак коловрата.
– Слушаюсь, капитан! – приняв стойку смирно, рявкнул боцман. – Ничего у нас не меняется, курс как договорились, на север?
– Как договаривались, идём к острову Муху. Там нам надо будет подобрать и оборудовать для себя укромное место в известняковых пещерах. Тогда у нас появится свои собственные склады, куда мы будем свозить изъятое у врага оружие, а в случае нужды – сможем укрыться от чужих глаз. Говорят, что после того, как по острову прошёлся огнём и мечом Ливонский орден, жителей на нём совсем не осталось.
– Понял, капитан! – ответил боцман и тут же скомандовал матросам. – А ну, по одному, подходи ко мне и ставьте свои закорючки!
Постепенно вся команда расписалась под Кодексом Защитника и люди разошлись. Каждый из команды шхуны точно знал свои обязанности и не сидел без дела. Боцман, довольный выполненной работой, ещё раз для надёжности посыпал песком лист бумаги, на котором только что расписалась вся команда корабля, и аккуратно стряхнул его остатки за борт корабля. Слегка поклонился капитану и ушёл. Троица осталась одна, и они снова вернулись на бак корабля.
Лёгкий ветер наполнял развёрнутые паруса шхуны, и она легко и стремительно неслась левым галсом по водной глади слегка волнующейся залива. Сегодня на радость экипажу выдался весьма погожий день. Волны были совсем небольшими и судно легко и уверенно одолевая одну волну за другой, быстро приближалась к цели.
– При таком ходе судна к ужину уже будем на месте, – довольным голосом произнёс Всеволод. – Может ещё успею поработать со своей новоиспечённой абордажной командой. Поучу их, как правильно топориками махать. Не зря же мы в порту пару дюжин этого добра приобрели, да кучу всякого другого полезного для ратного дела имущества.
– А я с ребятами поработаю на мечах! – радостно воскликнул Герка. – Зачем зря время терять?
– Никак не думал, что нам в жизни так сильно пригодятся уроки наших отцов и дедов, – с гордостью, примешанной с лёгкой грустью, произнёс Стоян.
– А как в жизни без ученья предков? Ведь, если не будешь помнить о своих предках и пользоваться их умением, то порвёшь связь времён и кем ты после этого станешь? А станешь ты никем и звать тогда тебя будет никак! Тогда тобой и будут помыкать все, кому не лень! – уверенно произнёс Герка. – Вот мой отец, зря что ли припрятал мечи своего прадеда и учил нас всех оболтусов ратному делу? Ведь когда эти захватчики под страхом смерти запретили нашему народу иметь своё оружие, дед мой не испугался, а припрятал его и продолжал тайком, по ночам нас учить отца. Знал дед, что и оружие, и навыки ещё, ох как пригодятся будущим потомкам. Воинские науки у нас с Всеволодом хорошо шли, но вот лечить людей почему-то только одному Стояну удавалось?
– Значит мы с тобой Герка были не очень-то и способные для такого дела. Значит не всем оно – леченье это даётся. Вон, посмотри – у Стояна как всё ловко получается. А предки у нас действительно очень умные были, много чего знали. Нам бы их память не посрамить, – с надеждой в голосе произнёс Всеволод.
– Не посрамим, друзья! Мы ещё этим меченосцам покажем, где у нас раки зимуют! – усмехнулся Стоян.
Ближе к вечеру на горизонте показался остров Курессааре. Один из самый больших остров у земель эстов. Немного правее от него и находился совсем небольшой остров Муху – конечная цель их небольшого путешествия. Шхуна обогнула остров Курессаре и подошла к Муху. «Святая Мария» весь свой путь до острова, в отличии от купеческих судов, старалась держаться подальше от берега. Судно встало в полумиле от острова Муху, и его команда привычно и слаженно работая, спустила на воду шлюпку. По верёвочной лестнице на её борт спустилась первая партия экипажа, среди них был и Стоян с Геркой. Им не терпелось осмотреть остров, как, впрочем, и каждому члену команды корабля. Пришлось даже тянуть жребий, кто войдёт в первую партию отправляющихся на Муху. Всеволоду выпало оставаться на шхуне, хотя ему тоже очень хотелось поскорее увидеть их новы дом, но он сделал вид, что смирился со жребием и совершенно не торопится пощупать ногами землю.
Глава 17. Позднее раскаяние
Фридрих шёл по узким улочкам Риги совершенно не вглядываясь, куда он идёт. Его ноги уже привыкли каждый день совершать один и тот же маршрут до Ратушной площади, поэтому его голова сейчас была занята совершенно другими мыслями. Он думал о своей дочери. Он чувствовал себя предателем и никак не мог от этого чувства избавиться. Ему казалось, что весь город знает о его решении и все только и делают, что шушукаются за его спиной и указывают на него пальцем. Он даже несколько раз оборачивался, но видел только одну идущую вслед за ним дочь. Горожане же были заняты каждый своим делом и совершенно не обращали на их пару никакого внимания, если только кто не попадались им навстречу, и тогда уже шли в ход обмены любезностями. Наконец Фридрих стал успокаиваться: «Может всё и не так и плохо. Стерпится – слюбится. Ведь не за бедняка какого-то выдаю собственную дочь, а за очень богатого и уважаемого в городе человека!».
Сколько нитке не виться, а конец всё-таки будет. Так и узкие рижские улочки закончили вить своё кружево и в конце концов вывели Фридриха на Ратушную площадь. Перейдя её, он остановился у входа в ратушу. Оглянулся по сторонам, вздохнул и перекрестился. Потом посмотрел на свою дочь, приказал ей повернуться и осмотрел её наряд. Не заметив никакого изъяна, он ещё раз обошёл вокруг дочери, но и на этот раз не нашёл к чему придраться. Ещё раз вздохнул и подтолкнул её к двери.
– Ну, с Богом! – сказал Фридрих.
Дочь остановилась в дверях и с мольбой посмотрела на отца, пытаясь что-то ему сказать.
– Я знаю, что ты хочешь мне сказать! – произнёс отец, не дав произнести ей ни слова – Не рви мне сердце, дочка, я и так себя чувствую: хуже некуда! Иди уж!
Мария тяжело вздохнула и, опустив голову, вошла в ратушу. Её ноги, словно налитые чугуном, еле-еле ступали по белокаменной лестнице. Ей казалось, что вот-вот – и она просто упадёт на эти ступени и останется там лежать навечно, но нет, она вслед за отцом всё-таки дошла до зала, в котором обычно находился бургомистр города. «Пресвятая Дева, лишь бы его не было!», – молилась Мария, но её пожелание не исполнилось. Толстый, маленький, ненавистный ей человечек сидел за огромным столом и лениво отрезал кусочки яблока. Все в городе знали, что их бургомистр просто помешан на них. Его лечащий врач сказал, что яблоки очень полезны для укрепления его зубов и всего организма. Поэтому он теперь и дома, и на своём рабочем месте – постоянно ест яблоки, но от этого его старые, больные зубы крепче не становились.
– А, Фридрих! – завидя гостей, радостно прокричал бургомистр. – Признаться, я тебя уже и не ждал. Да, представь себе – только вчера как про тебя думал: «Где там мой Фридрих, что-то его давно не видно. всё ли у него хорошо?».
– Здравствуйте, господин бургомистр, – поклонился купец и заодно незаметно подтолкнул свою дочь в спину, принуждая её вспомнить про хорошие манеры и отвесить поклон главе города.
– А я смотрю, ты и свою дочь ко мне привёл. Что так? Просьба, может, какая важная у тебя ко мне есть?
– Не гневайтесь, господин бургомистр, на мою несуразную дочь. Это всё по молодости она у меня иногда взбрыкивает, прямо как строптивая козочка, а так она у меня добрая, прилежная и очень даже послушная барышня.
– Помнится, в прошлый свой визит к тебе, я наблюдал совсем иную картину, и я бы не сказал, что она у тебя такая уж и послушная, – усмехнулся глава города.
– Это у неё всё от неожиданности случилось. Такой высокий гость – вот она совсем и растерялась. Не знала бедняжка, что вам и сказать, господин бургомистр.
– Растерялась, говоришь?
– Сущая правда – растерялась, господин бургомистр, молоденькая она ведь совсем. Только семнадцать, как ей недавно исполнилось.
– Семнадцать – это хороший возраст. Помнится, когда я был в её возрасте, то такое вытворял, аж сейчас вспомнить стыдновато, – фон Зиберман многозначительно снизу-вверх посмотрел на Марию и захихикал в свой пухлый кулачок.